- Александер Духнович

Добродѣтель превышает богатство

ДОБРОДѢТЕЛЬ
превышает
БОГАТСТВО И ГРА

въ трехъ дѣйствіяхъ

сочинена

Александромъ Духновичемъ

О С О Б Ы:

МНОГОМАВ ФЕДОР, богатый мужик.

ОЛЕНА, єго жена.

ФЕДОРЦЬО, сих любезный сынок.

ЛЕСТОБРАТ, сусѣда и побратим.

ПАРАСКА, єго жена.

АНДРІЙ, \сих дѣти

МАРЬКА,  \ сих дѣти

ЧЕСТНОЖИВ, другій сусѣда, колесарь.

И В А Н К О, \ єго дѣти

НАСТЯ, \єгодѣти

МУДРОГЛАВ, Учитель и Дяк.

Ч М У ЛЬ, жид корчмарь.

БОГУМИЛА, вдовиця.

А Н Т О Н І Й, \ єи дѣти

Т А Т Б К А, / єи дѣти

НЕЗОХАБ ЮРКО, Ворожиля.

ХРАБРОСТОЙ, Офіцир воєнный.

Б О Г О Б О Й, жебрак.

СУДІЙ с присяжными.

Болше Вояци, мужики и дѣти.

 Корчма у Чмуля.

Явленіє І.

Многомав, Лестобрат и Юрко сидят за столом. Чмуль шапочку в руцѣ держит и стоит.

Ч м у л ь. Што розкажете май люби Панове, ци паленьку, ци вино; ци пиво, вшытко маю, завчером ємь принѣс ганискову из Дуклѣ, вино из самого Токаю, а пиво из Шебеша, такоє як золото; раскажете и закусити?

Многомав. Вшытко дай жиде, годен я заплатити и вшытку твою худобу.

Чмуль. (Йде до комори смѣючися). Мою худобу; — ай вай, и цѣлое село бы вы выплатили. О вы пан кто бы ся є вами мѣряв? — (йде, и дораз прибѣгне с скланками и наливає). Видите як золото, то правдива оковита, то я лем для вас держу Пане Федоре, ани за дукат бым другому не дав. Дай Боже вам на здоровля.

Многомав. Пій сусѣдко, няй люде гварят здорови, што имся любит, мы пили и будеме, лем дай Боже здоровля; — пійме, покля жієме, годен Федор заплатити.

Лестобрат (облизуеся). Ой годен тай годен. Другого Федора уже на свѣтѣ нѣт больше, Многомава знают по цѣлом Мараморошѣ, по Ерделю и по Оломуцю*); хоть де обернеся человѣк, всядыся за Федора просят, Федорова слава цѣлого свѣта, Федорови и Панове чести дают, а село за єго розумом йде. — Лем дай вам Боже здоровля, гроши вам не минут, хоть бысте их с лошковь ѣли, та их не скельтуєте.

Чмуль. То иста правда. — Але Юрко штось смутный, не піє, — што ся журите?

Лестобрат. А што ти за бѣда, ты веселым бывав, а теперь сидиш, ги сова.

Н е з о х а б. Што бы ми было, мало роздумую як бы дашто заробити; — — — ай уже добрѣ. (Мургне на Чмуля).

М ногома в. (Уже мало напитий спѣвае). Ла, ла, ла; Братя минѣ уже ту уныло, идѣм до Мошка, а чей тамся розвеселиме, подь Васілю, а ты Чмулю запиш.

Ч м у л ь. Добрѣ лане Федоре, еще не много маєте, хотьте здо­рови с Богом, а прошу прійдите к вечеру. (Федор и Васіль отходят. Чмуль Юркови до уха шепче).

Незохаб (тихо). Добрѣ, добрѣ Чмулю, лем ты ждай в повночи на загородѣ, приведу я ти и десять кедь хочеш; — але єщесь не заплатив за яловку; Ци чув єсь, як Богумила ходит нарѣкаючи? Ой можеш ты небого уже глядати, што раз до Чмульовых рук впаде, то болше не згине.

Чмуль. Но лем мудро Юрку, идите, не забавляйтеся, бо ночь коротка, абы ’сте в повночи уж ту были, рѣзник дораз прійде. (Незохаб одходит).

Чмуль. (Сам пише с кретов по столѣ и рахує). Ферциг, ахт унд ферциг, — гиндерт[1]) — Яловку ризник отпровадив, конѣ уже за Беськѣдом, дораз ту Гершко по други, — но тоты уже готови; Федор напієся, а конѣ фирт за Безькид. (Отходит).

 

ПЕРЕМѢНА.

(Д о м Федоров).

Явленіе II.

Федор, Олена, Федорцьо.

Федор (йде напитый). Так не дам; — хоть ’го дораз чорт возьме, — Жено свѣти, посмотрю мою маетность. (Олена, запалит каганец, Федор отворит льаду, выберае мѣшки єден за другим, и пугилярь великій). Ту суть тысящ, ту два тысящи золотых, сами тялляри, ту пять сто, а ту тысящ пять сто, сами дватцятники, а на контрактах три тысящь. — Ой ци я не Федор, ци, я не богат?[2]) а хто ми роскаже ге? я небоюся никого, видиш Сыне, то вшытко твоє, не треба тобѣ школы, твоя мудрость адде, (указує на мѣшки). Маєш ты дукаты, таллари, рубли, двацятники, што ти душа забагне, лем дай ти Боже здоровля, а вы рости скоро, я тебе оженю, панѣчку возьмеш, а я ти куплю село, будеш ты паном прото, а жебрачина все остане жебрачинов, хоть и сто раз Ярмолой переучит.

Олена. Так любый Федореньку так; о як ємся россердила, што и теперь трясуся; — Недавно ту быв учитель, Панотец го посылав, и так брехав, чом Федорцьо до школы не йде? — Ой так, абы ’го там били; — ой на моєй дѣтинѣ не будася такій свѣтовый збытковати; — и вчера ’го били, ци так сыноньку? (цѣлуе Федорця).

Федорцьо (плаче). Ой Мамко кедь 6ы вы знали, як мене болит, што и вчера учитель почубрив мня, а колѣна аж ми попухли от клячаня. — О Мамко я уже не пойду до школы, має Нянько дукаты, чому бы я ся учив, ци так мамко?

Олена. О Боже мои! Укаж лем сыне, колѣнка; — (смотрит), О нуженьки мои, аж попухли (цѣлує Федорцьови ноги). Федоре фе — позирай лем, позирай, як твою дѣтину скалѣчили, ци видин ты! О Господи, небожаточко як плаче; — Ой я про дурну школу не дам убити свою дѣтину, о! на моєм Федорьцѣ небудеся овѣтовый учитель эбытковати; — Федорьцю ты ми болше до школы не пойдешь.

Многомаїв. Так є, не пойде; — а кедь тот смѣтник і учитель лѳм дашто ти ловѣст, то я єму укажу дорогу, — пустьжя, ани че- ловѣк не знає витки пришов, оборванец еден, а теперь на наших дѣточках будеся мстити . . . Федррьцю, ты до школы непойдеш, бо тобѣ школы нетреба; я неходив до школы, и прото я Пан, моя школа, адде, (указує на мѣшки).

Олена. О любый мой Федореньку, аж теперь я тебе люблю, подь поцѣлую тя (цѣлуе го). Но Фєдорцью, уже все будеме в єдно, научу я тя молити, и Отче наш и Богородице, а вѣрую хоть и небудеш знати, та нич, и Няньо ти не знає, а щрото он Пан прото и ты будеш дукаты личити, а няй пукне с ѣду тот голодный Профессор.

Федорцьо. Я лем с вами буду Мамко де вы и я там пойду, уже ми слободно буде ;и до корчмы с вами ити в неділю; няй там учитель чинит што хоче, бо знаєте Мамко, же и генто клячал ємь, жем с вами в корчмѣ був, коли так краско гули; — тямите Мамко?

 

Явленіє III.

Предешніи, Богумила и Татька, с завязаным оком.

Богу мила (плачучи). Слава Ісусу Христу — дай Боже вам добрый день пане Многомаве.

Олена. Дай Боже и тобѣ, а што ты хочеш пустыньо?

Богумила. Перебачте панѣ сусѣдко, але я ложаловатися пришла; видите ваш Федорцьо моєй Татьцѣ камѣньом око выбив.

Олена. Добрѣ учинив, няй она пустьня к Федорьцови не ровнится. — Смотри лем жебрачина якась, няй она ся с циганы грає, а не с богатым Федоравым сыном, — вон ми с обыстя, жебрачино.

Богумила. Ой Боже мой Боже, та уже богатому Федорьцови овободно над худобнов сиротов збытковатися? — о помилуйте, пожалуйте, теперь йду до мѣста хоть на лѣки дайте ми дашто, бо може ми дѣтина ослѣпнути.

Олена. Та няй ти ослѣпне, и так лем жебрачка из неи буде, така як ты, а мой Федорцьо єй нич неучинив, ци так Федорьцю?

Федорцьо. Правда же нич, я ю и невидѣв, она собака лем бреше.

Татька. Та хто другій як ты? я йшла на воду, и ледва воды начерпала, як ты все до воды камѣня метав, молилам тися, абы’сь ми хоть начерятм дав, але ты не слухав, и так зачав до мене шпу­рити, же и єдным камѣньом око єсь ми выбив.

Ф е д о р ц ь о. Брешеш собако, бо я тя и не видѣв, — ци так мамко?

Олена. Так Сыне так. О знаю я твой гадки, — жебрачино не маєш што жерти, та таким способом хочешь вылудити от мене, ой з того ничь не буде. — А чому ты небогата ге? бо ти ся робити не хоче, лем бысь на легко жила; — знаю я тебе собако.

Богумила. Няй вам Господь заплатит и няй вам богатство нигда не оскудѣе.

Федор (пробудится от дриммѣ). Што то ту за крик в моєм обыстѣ, а не йдеш паскудо!

Богумила. Йду уже йду, няй вас Бог так помилує, як вы мене пожаловали. (Отходит с дѣвчатком, и Олена с Федорцьом другими дверми отходит).

Явленіє IV.

Богобой и Федор.

Б о г о б о й. Слава Ісусу Хрісту, пожалуйте убогого калѣку, двадцять лѣт вояком быв, теперь на мадярской войнѣ, под Доброчином ногу утратив, уже негоден служити, ни собѣ заробити фалаток хлѣба, пожалуйте во имя Божоє.

Федор. А што ми до твоєй ноги, ’десь стратил, я ти не справ­лю другу, иди до сусѣды, он колесарь, та ти справит таку, што нигда не буде болѣти.

Богобой. Не прошу я от вас ноги, я радуюся, же про моєго Царя, и про мой народ загубил ю, здячно и голову бым положив; — но прошу от вас кусок хлѣба, пожалуйте.

Федор. Про кого єсь утратил ногу, от того жалованія проси, ты за мене не воевал.

Богобой. О глупоє невѣжество невѣжеств, та за кого я воевал? ци не за вас, и вашу худобу? — акажите вы завзятый человѣче, естли Царю послуживше, не служимели и всѣм сожителям? о вы, як я вяжу не много понимаєте, бо слухайте, єстьли хто вам служит не служит ли он и цілому домови вашому? ваш слуга, не єсть ли и дѣтей ваших слуга; — хто вас от нещастя, от злодѣя, от бѣд защищаєт, не защищаєт ли он и сына вашого, супругу вашу, и все имѣніе ваше? — так каждый Царю послуживши, не служит ли и всѣм подданым его? — Бо што естъ Царь? вы непонимаете, но я скажу вам: Царь естъ Отец краины своєи, єсть Отец своих подданых, а мы вси дѣти его есьме, и вы сын Царев, хоть єсьте того и недостойни, — айбо нич то, то случится, же и найдостойнѣщій человѣк злостливого сына получае. О вы недостойный Отечества и Народа нашого славного член! Незнаете ли вы то, же кедь ласкавый, и милостивый наш Царь войну утратит, кедь враг побѣдит его, тогда весь наш славяньскій народ сгине, розидутся всѣ Русины, так як погибают пчолы, погибшей матери; прекрасна бесѣда наша, и церковныи обряды счезнут: мы бы уже неназывалися Русинами, естьлибы непобѣдили бы мы врагов наших; бо враги Царя были и наши враги, а пріятеяи Царевы суть и нам пріятеліє.

Федор. А што ти до того, я не маю врага; у мене суть гроши, та я небоюся никого.

Б о г о б о й. Подякуйте Богу, же мы ту недопустили непріятеля, бо тогда не много былобы вам осталося. Но с вами говорити, только значит як с конем ся молити — вы затвердѣлого сердца глупый человѣк; видно же вы в школу неходили, нич доброго стеся не научили; я от вас непрошу жалованія, маю я милостиваго Отца, он мене жалує, и буде; и прото узнайте, же ми моя куляга вдячнѣйша, як вам вашоє богатство, што го дѣдко забере.

Я в л е н і є V.

Предешніи, Олена с Федорцьом.

Олена (вбѣгне). Федореньку, фе… ой бѣда, — коней нѣт, и сивулька пропала, — кажут же уже по полночи их небыло, Иван ’десь пойшов глядати; — то на истѣ украли; — бо то смуток уже, як ту крадут — вчера Богумилину яловку украли, — ай няй бы ей там крали с Богом, — ай мою худобу; ой, ой Федоре радь дашто радь.

Федор. А хто бы смѣв мою худобу рушати, а ци не знає, же Федорово не слободно кинути; дораз укаже Федор, што он може; цѣлоє село буде платити.

Олена. То на истѣ колесарьова робота, бо он ся так ховат.

Федор. Та ’го повязати дам, йди ми по уряд, няй ту дораз прійдут, они повинни на росказ Многомава прійти, бо кедь ся завозьму, та я укажу, што Федор годен.

Федорьцо. Няню та и моє гачатко пропало? о бодай того колесаря дѣдко морив; — прото он мене и вчора собачин, шарив, же из мене нич набуде, же я на шибени умру; — О Няню бійте ’го, повязити(е) ’го, бо я уже и на улицю негоден перед ним выйти.

Богобой. (смотрит на Федорьця) А ди то ты синоньку? так правду говорив честный колесарь, бо на истѣ з тебе ничь добро­го не буде; ци не тямиш як ти скарѣдно брехав? О ты бестыдный черваче, так безстыдныи слова и между вояки скарѣдно слухати. Сыне! ты збиткуєшся над людьми, тебе Бог неблагословит, бо ты безчестный, и злочестивий як Хам.

Федорьцо. Ой мамко ци чуєте того калѣку? — бійте ’го бійте.

Олена. А не мовчиш калѣко, ти будеш мою дѣтину псовати? О небуде он от никого хлѣба просити, має он дост, иди до чорта, бо я ти дораз с кочерьговь укажу дорогу. Бон ми из обыстя. — А ти Федоре пильнуй, бо то лем колесарьова робота, и не другого.

Богобой. Иду, иду и больше не перекрочу ваши пороги, бо тут мамона и грѣх пребывае, ту заклятоє богатство! Боже вам заплать. (Отходит).

Федор. Синоньку иди лем по Чмуля, а чей он даст поради; то честний жидище, он мудрий, да што буде радити. (Федорцьо отходит).

Олена. Ай Федоре, ци би не било добрѣ (пойти) до Щербанувки, к Юркови, ворожилеви, он каждому правду повѣсть, он знає на истѣ.

Федор. Мудро думаєш, ачей он ту буде, бо вчера емь ’го у Чмуля видѣв.

Явленіє VI.

Прежніи, Чмуль, Незохаб и Лестобрат.

Чмуль. Дай Боже вам здоровля, што розкажете пане Федоре?

Федор. Витай Чмулю, и ти Юрку, — ци слышали ви, што ся у мене стало сей ночи; мои конѣ и ялбвку украли.

Чмуль. Неможна рѣчь! а хто би посмѣливалъся пана Федора худобу рушати; — то неможе бити; лем заблудили дагде, та они придут, знаєте же шкапина псина йде; а ци йшов их дахто глядати?

Олена. Тать Иван десь пропав за ними.

Чмуль. Можно, же он сам на пашу их вывѣв; не трудьтеєя Федорку — ай вай, — пане Федоре, они сами прійдут.

Олен а. Ой чорт им прійде; Фенна гварит, же по полиски шли до стайнѣ обоє с Иваном а стайня была заперта на ретязь, а коній не было, ани яловки.

Незохаб (раздумує мормоче). То на истѣ он; — я думаю; але дораз увидиме.

Олена. О Юреньку, змилуйтеся, пожалуйте, дайте рады, поворожте лем дашто, вы на истѣ знаєте, бо вы все знаєте; порадьте, о порадьте.

Незохаб. Дайте єден навый горнец, сито и ножички; я дотля принесу зѣля. (Юрко єднав, Олена другов сторонов отходит).

Ч м у л ь. Батате Боже он знає де суть; — он знає; а чей и по­вість; уже, и Богумилѣ повѣв; знаєте же то человѣк божій, то на истѣ пророк. (Олена на єдну страну йде, несе горнец, сито, ножицы, а Юрко на другу, мормоче, головов мече, бурян несе в руках).

Незохаб. Дайте горнец; (бере и бурян скубає мече до горчка). Чистои воды из потока дайте; (бере от Олени воду, и лѣе до горця). Но понесите ид отневи, няй кипит; (Олена бере горнец, и не­се). И соли дайте до горця, кедь маєте свяченои, и свяченои воды долѣйте.

Олена. (Йдучи). Добрѣ, добрѣ.

Незохаб. А вы Федоре держите сито; — (Федор держит сито, Юрко вяже мотузками и все мормоче, привязує ножицы на сито). Но зажмурьте очи, и. ты Чмулію (зажмурят очи; Юрко обертає сито, и мормоче: мекеке, мекеке, квичит: кви, кви, кви, ерже ги конь: ги, ги, ги, бечит ги яловка: бе, бе, бе; — мечеся скаче, руками плескає; и нараз скричит): Там є Унгвар, Доброчин! та на истѣ понесли их ид Унгвару, а от там до Доброчина; — теперь их поит на рѣцѣ, два чорни конѣ, єден конь, друга кобыла, чорни: як галки, багаровы узды на них, молоденьки, по три зубы, шесть сто золотых стоят; — там суть, там суть!

Федор (отворит очи). Хвала Богу; — так є, чорни, по три зубы, узды багаріовы; — то правда, — о я вижу Юрку, же ты чорта маєшь.

Чмуль. Я вам гварит, же он вшитко знає; ой то пророк.

Федор. То Антіхріст! та уже ту суть Юрку?

Незохаб. Там их поит на рѣцѣ, теперь лем за нима ид Унг­вару.

Олена (несе горнец).

Незохаб. Ци уже скипило?

Олена. Уже.

Н е з о х а б. Но вилѣйте на помост ’де стояли, а порог намастьте часком евяченым, абы босорка неурекла; — бо ту суть босорканѣ.

Олена. Ой суть, и тога собака Богумила велика босорка; хвала Богу, же ей яловку украли, дивтеся добри люде, кедь она єдну Тарчуну має, а масло все до мѣста носит, я от четерех рогатых коров не маю только, як она от єднои. Я чудовалася, што то она раненько, уже в зорях ходит по хащи, все зберає якогось дѣтка, и дѣтшца єй волочатся по дебрѣ; — ани непустит свою Тарчуну на пашу, лем в стайнѣ ю держит, ой она то собака моим коровам молоко одберає. (Йде з горцем).

Ч м у л ь. Але не того, не того, но думай лем, хто их украв.

Н е з о х а б (крутит сито). Чудо, дивтеся люде, колесо ся ука­зує, и близ стає; — ага.

Федор. Так є, то пустинник колесарь; а хто бы другій. Но пессѣй сыне! ждай теперь, я вижу, чому он так по цѣлой ночи струже, а лопотит ги чорт, пропав бы, и спати не мож перед ним.

Чмул ь. На истѣ он, видите и Юркови колесо ся указало. О то незлюдный человѣк, колько раз я ’го кличу до себе, не хоче прити он еще в моем обыстю не быв; с честными людми несходится, лем мудрує, якбы конѣ красти; ой он то и мою худобу покрав.

Н е з о х а б. Ани не сумнівайтеся, видите и теперь ’го дома не є, а вчера вечер єще быв, шравѣ в повночи отьишов; — он пѣше не любит ходити, не дарьмо Гусарьом быв, любится на кони носити, и мясо ѣсти из ялавок.

Федо р. Ай бо на моих татопіах не будеся носити; — позерай лам Олена, ци дома, є? (Олена одходит. Федор Юркови дає гроши.) Ту маєш Юрку, ты правду казав, уже я вынайду своє, поставит их колесарь, хоть под чорнои землѣ.

Чмуль и Юрко (одходят). Но будьте здорави пане Федор:, а не жургеся, они ся найдут, лем ид Доброчину ся майте, на Беськѣд ани не думайте; — вечером вас запрашаю до себе. (Одходят).

Яв леніе VII.

Предешніи, Олена и Лестобрат.

О л е н а. На истѣ Федореньку колесарь злодѣй, там ани живого духа не є, позамыкано все на ратязи и колотки, ой он то отпровадив мои коники; (плаче) ой, ой, ой, смуток бы на тя сѣв; смуток, гôрька бы ти доля, тай гôрыка.

Лестоб р а т. Та хто бы   другій, — цѣлои ночи неспит, лем ходит як грѣшна душа, позор дає як сова, товче є топором, што честни люде спати не могут; а то прото, абы обманив людей; ито

не лем сам, но и дѣти его, як молоди ястрябики волочатся кади свѣт, я (а) по ночи збивают; та витки бы быв так збогатѣв, а чей лем му дѣдко не наносит, ани хованця не має.

Ф е дор. Так є брате Васілю, честный человѣк в ночи спочиває.

Лестобрат. А в день с честными людми розговорится, а тоту бѣду нигде не видно; — а все ’го мара лем ид Панотцови несе, чудуюся Панотцови, што с таковь бѣдовь забавлявся, а чей ’го Псалтырю учит.

Фе до р. Ба дивится, — бо он знаєся прилизовати панотцови, на службу несе; а чому панотец к мнѣ не приходит, бо я не дурень му на службу давати; а я не колесарь, а с собов не дам так росказовати; бо я знаю, што, и хто я.

О л е н а, Бо панотец и с моим Федорцьом так хотѣв бы ся забав­ляти, як е колесаровыми дѣтми, єще и той собаки Богумилы дѣти позберає, а так ся с ними провожує; ой с моим Федорцьом не буде.

Лестобрат. Пане Федоре! Васіля дома не є, той ночи десь пропав тогды, коли и конѣ; — лем вы ’го дайте повязати, прутовати, напійме на него бочку паленки; и дотля пійме, покля ся не признає; — а хоть ся признає, хоть нѣт, має худобу, што накрав, назбивав, та дайте пошацовати и заплатьте собѣ, а за коньми ани не трудьтеся.

Федор. Правду гвариш, ты мудрый Васіль, Дяк бы с тебе быв, кедь бесь читати знав.

Олена. Але и тотота безчестна. Богумила с низм розумѣеся; о думаєте же они непознаваются; — а чому колесарь не женится, а чому колесарьовы и Богумилины дѣти все в єдно волочатся? уже честного человѣка дѣти не могутся перед ними обстояти; лем по­думайте собѣ, мой Федорцьо ани сказатися не може перед ними. Ой не глупа я, знают то люде, лем панотец слѣпый, же не видит єи нравы; Но Федореньку до колоды с ними, няйся там в єдно полюблят; — ой кедь бы єще и того премудрого Соломона Префесора мож к ним придати, тогды бы я рада была.

Л е с т о б р а т. Ай не того, нѣт; — ай пане Федоре идѣм право положити, подме до судій (рихтаря) чиньме порядки.

Федор. Ай чи буде дома теперь?

Л е стобрат. Он на истѣ або у Чмуля, або у Мошка, лем там просто идѣм, вынайдеме мы ’го; и честна громада там, та ’де бы была?

Федор. Иду, иду; — но на перед замочмеся. — (Винесе корчагу піе и Васільови дає, а Васіль долго тягне с корчаги).

Федор. Ой куме Васілю, ты так піеш ги дуга но лем пій, є у Федора дость.

Лестобрат. И буде аж во вѣки вѣков аминь. (Отходят).

Олена (сама). О засвѣчу я тобѣ цѣфровянко, аж заслѣпнеш — собака една, (с) своими щенятами — будеш ты памятати Олену; укажу я тобѣ ци мой Федорцьо шибеняк; буде тобѣ горькій шибеняк, и твому любому колесарьови; — ой укажу я тобѣ! —

 

Явленіє VIII.

Олена, Мудроглав, Иванко, Настя, Антоній, Татька напослѣд Федорцьо.

Мудроглав веде за руку Настю, и Татьку, Настя с завязановь голововь, а Татька храмає.

Мудроглав. Слава Господу! честна Олено! адде с нову нещастя, Федорцьо уже так розвився, же дѣти уже перед ним не обстоятся; и кедь то так далей буде, та панотец повинен буде у Пана комысаря скаргу чинити, ци видите єдно дѣвча кровь заляла, другоє храмле, а тых добрых, и честных хлопчиков; побив, камѣнями наметав; — хто ему уж так много сваволѣ вытерпит? прото панотец єще раз напоминає вас, абы ’сте на Федорця позор дали и єго до школы посылали; бо иным способом и вы безчестнѣ останете, и з Федорця збойник буде.

Олена. А што панотцеви, што тобѣ до мого хлопця? мой хлопец не стиснеся ани на панотця, ани на тебе свѣтового; — мой хлопец болше сыра ѣсть, як ты хлѣба, — (руки на клуби сложит). Позирай ты себе, и свой дѣти, мому Федорцьови твоей школы не треба, бо єго школа адде (указує на ладу). А тоты пустынѣ што ту ходят (указує на дѣти), злодѣйски дѣти, лем крадучи ходят, так єсте их выучили, (глумится) ой красни дѣточки дораз я вам ука­жу вашу честь! — А вы дячку заступляєте таку ледачину? ой так, як бы я незнала, же и вы суваєтеся к собацѣ Богумилѣ, и прото тых черваков так заступляєте, а мого Федорця утопити бы ’сте хотѣли; — Я с вами не маю нич, идьте собѣ до дѣдка, мою дѣтину не рушайте, бо вас дораз с кыпятком опарю.

Федорьцо (на окно). Так мамко так, бійте их бійте.

Олена. Подь рыбонько моя в дну, подь промиленый мой со­колику, мой соловейку любый небойся. — А вы вон из мого обыстя.

Мудроглав. Дай Боже абы из соколика сова, а из соловейка ворона не сталася! — Честна Олено, распамятайтеся, што чините; о не в богатствѣ щастя залежит, але в богобойной, честной жизни; — ци не слышали вы Оленко проповѣдь Панотцеву, як ясно говорив из книги Іова: Аще соберет богатый якоже землю сребро, и якоже бреніе уготовит злато, сія вся праведній одержат, имѣнія же его истинныи возмут, будет же дом єго яко моліе, и як паучина, яже снабдѣ. О вы не хвальтеся с багатством, бо ано крыла має и легко полетит як ваш соколик и соловей; але сердце сокрушенно, и смиренно Бог неуничижит… Оленко памятайте, же земля єсте, и в землю возвратитеся и нич не возмете, які чотыри дописи, а яже уготовили есте, кому будут?

Олена. Федорцьови! а пак што тобѣ до того, бо дораз пойдеш, видки и пришол есь.

Мудроглав. А хоть ’де пойду, всяды с Богом пойду, и Гос­подь ми буде помагати, но вы, вы обернитеся уже к Богу, не утѣсняйте сироты, и вдовѣцы, бо то грѣх до неба вопіющій, — ци вы думали о Євангельюком Богачови, ци сльшали ’сте даколи, же: Блаженни нищіи духом,якотіи Бога у з р я т. Роздумайте, што Бог рек богачови: безумне днесь душу твою стязут от тебе… Слухайте еще далей.

О л е н а. Я не хочу вас слухати, я вас не просила за казателя, повижте и Панотцови, няй ся он до моих рѣчей не мѣшає, бо я знаю што чиню; я му до церкви непойду, ани спавѣдатися ’му не буду, знаю я ’де манастыръ.

М у д р о г л а в. Нѣт! — слухайте еще.

Олена (разссердится). Кажу ти смѣтнику свѣтовый, я от тебе не хочуся учити, йди вон; (возьме кочергу, а Федорцьо прибѣгне, и возьме мѣтлу, Олена Мудроглава, а Федорцьо дѣтей біе и жене вон и кричит): Вон, вон злодѣю з твоими копылятами, вон.; — (Мудроглав и дѣти утѣкают, мѣтаются, и плахта упадає).

 

Конец І. Дѣйствію.

ДѢЙСТВІЄ II.

Дом Судньхй.

Явленіе І.

Судія (рихтарь) с присяжными за столом сидит, вси покрытыми главами, и Федор между ними, Чмуль, Незохаб, Олена, и болше мужеских и женьских особ безпокритыми главы стоят на странѣ, а служитель (гайдук) при дверех стоит с палицевь.

Судія (к Гайдукови). Иди до Чмуля, а принеси на колесаря десять, а на Богумилу пять гальбы. — (Гайдук одходит).

Суді я. Дораз увидиме як то має быти; то уже стыд, што ту дѣеся, каждый день новоє злодѣйство; — ани не знаю, де ми го- лова; — сен ночи пану Федорави конѣ, и яланку украли, а Чмулови колеса ковани.

Чмуль. И бочку паленки, платя, и еден або два, а можно и три сусѣки зерна, пшеницѣ, и Бог знає што; ай вай.

Судія. Из дзвона мутуз; и Бог знає што — ту уже сами разбойницы, то еще В нас не было чувати, дораз дойдеме мы тому конца. (Гайдук несе корчагу велику и два склянки, положит на столѣ и еден стакан (погар).

Судія. Но братя замочтеся и так с Богом до роботы, (піют вси и здоровкают до себе).

Судія. Честна громадо! у нас зле дієся, ту злодій суть; — адде пану Федорави сей ночи конѣ и яловку украли, Чмуль уже из села повинен отити талько шкоды терпит, то не красна робота, у нас того нигда небывало, бо ани дідови паши не памятают, абы ту даколи крадежь ставалася была; Русины все в той річи, найчестнійшіи люде были, цѣла худоба могла сміло на дворі ночовати, не было у Русинов колотни, а ратязи лам про добрый ряд запералися; — а теперь годѣ порядити; — о зле уже на свѣтѣ.

П р и с я ж н і и. Так є.

Судія. Теперь повинность наша злодѣя визнати, и так покарайме ’го прикладно, або выженьме ’го из села, та знову так певно будеме жити, як наши предкове жили.

Присяжній. Так є.

Суді я. Но добрій люде, ци знаєте хто злодѣй у нас? рассудьте лем мудро — Честножив Васіль; — мы ’го за честного человѣка держали, в подозрѣнью е адде повѣдят честныи свѣдкове.

Чмуль. Честни Панове! то иста правда, же ту злодѣй колесарь, а не иншій, знаєте, же он цѣлу ноч не спит, у него все свѣтится по цѣлых ночах, он не так жіе, як други честни люде, его В корчмѣ нихто невидит, он не сходиться с чесными; людми, лем мудрує як бы сбогатѣти; видите яки волы має, яку худобу, єго поле найбогатшоє, не єсть по близѣ ярмарку, абы он на нем не быв, бо он там своих товаришов має, он из мадярами сгваряєся; гварит же колеса им прадає, ай то лем слѣпота, заслѣпляє люди, айбо он не прото по ярмарках ходит; ай то ся знає.

Присяжній. Таке истинно.

Чмуль. Пану Федорови конѣ пропали, и яловка сей ночи, як гварят в повночи, я не знаю коли, бо я их невидѣв, но дасть того, же колесарь в вечерѣ дома быв, а в ночи счез, и рано го не было уже дома, то єдно; другоє же он такого честного сусіда має, што ’го цілый світ чествує, (на Федора указує) а он не сходится с ним, бо му багатства завидит, якоє му Бог дав, а з честновь

Оленов все вадится, а дѣтину их честну все наказує як деякій дрефессор; словом он сам овой человѣк, с никим не товаришит.

Олена. Лем с Богумиловь.

Чмуль. Так є, надератса с людьми, знаєте колькораз мои гуси, пульки, качки загнала, а кедь бы быв ємь не отямив, та бы быв их порѣзав; — и так дость моей драцы наѣвся; — А што му учинили мои гуси, и пульки, ай он на истѣ злодѣй.

Присяжній. Так є.

Чмуль. Але указалася правда, гвоздь в мѣху не імож затаити; честный а мудрый Юрко проуказав му правду: бо колесо ся указало на ситѣ; ци так Юрку?

Юрко. Так є.

Олена. Айбо и тота собака Богумила с ним розумѣеся, она пустыня так жіє, як даяка панѣ, дѣти ей убрани як паньчата, а непрестанно лем по под людски плоты ходит, с колесарьом догваряеся и дѣти их все в єдко суть, уже честного человѣка дѣтина и на улицю сказатися не годна перед ними; вѣдь то знаєте.

Присяжній. Так є.

Лестобрат. Але што ту другоє думати, ани не усумнѣвайте ся, бо то колесарьова робота, я му сусѣда та знаю, як жіе.

Олена. С Богумилов.

Судія. Не*) сльшали есте честныи люде, я думаю, и присяг бым, же то колесарьова робота.

Олена. А я сѣм раз присягну, же и Богумила с ним. — ой собако една.

Присяжній. Так є.

Судія. Но приводите их сюда.

Чмуль. Панове прошу ласки! и мои шкоды пошацуйте; два ковани колеса 20 золотых, бочка паленьки 50 золотых, зерна 12 коблу 120 золотых, то учинит 325. золотых срѣберных.

Присяжній. Так є.

Судія. Но замочмеся братя, и подьме шацовати. (Піют вси и потому отходят).

 

Явленіє II.

Честножив, и Богумила на мотузѣ повязани привадутся; Гайдук несе колоду, и за ноги их до колоды посадит.

Честножив (в колодѣ). О Господи што дѣеся на свѣтѣ, злость, лжа, и ненавѣсгь, перевышила уже свѣтлую добродѣтель!

о вы безбожныи чому мучите нас невинных, прошто вяжете! што мы злого учинилиб? — О нещастна участь! так то світ платит, в нем безбожныи, нецраведныи, омманщики, окламницы, злодѣи И лестницы весело ЖІЮТ, 0Н:И владіют, а убогій, чеістный, усильный человік тер’їхит; — о на истѣ земля злых мати, а невинных честных мачоха! Но не журюся тым, бо совість моя чиста и непорочна єсть; бо жив мой соторитель, мой Бог, он видит невинность мою, он еден годен избавити мя, як избавил Іону от кита, як избавил Петра и Павла Апоетолов от уз грішничих, як избавил Даніила Пророка от гроэных, и свіріпых левов, як избавил богобойных младенцев от пещи огненныя. Не журися и ты честна сусѣдко, Господь избавит и нас, потішит нас; можно, же Бог иокушает нас, можно же про наши, или родителей наших грихи терпиме; но хоть як то єсли, Господь доиустил на нас сія, он нас и пожалує, он помилує нас, як ломилавал лраведнато Іова, наша надежда у Господа; он еще поми­лує нашу невинность, а злечестивых накаже; Господь проевіщеніе моз, и спаситель мой, кого убоюся.

Богумила. Та што ділати, як на Господа надіятися, знаю же он мене невинну не оставит; — Но діточки мои діточки, хто их пожалує?

Явленіє III.

Судій, Присяжній и вси перваго явленія особы навернутся и голосне смѣются.

Судій. Научу я вас злодій; — знай теперь Васілю, же уже конѣ Федоровы выплатилися, честна громада по совісти осудила, и уже суд скончился. Твой волы и корова и Богумилина Тарчуна отдалися пану Федорови за коні, а честному Чмулеви за шкоды далася твоя корова, и сусѣк з зерном, и Богумилина телиця, а то лем так милосердно судилося, бо по правдѣ ціла ваша худоба малася забрати, подякуйте Пану Федорови, ;и честному Чмулеви, же на вас милосердіе мали, теперь єще за суд заплатите 5 золотых и 50. голб паленьки, и абы из вас люди приклад брали, та на каждой улицѣ достанете по шесть палиц; — знаєте. —

Присяжній. Так є.

Чмуль. Честна громадо, я прошу пожалуйте их, даруйте им палиці; мы обыйдемеся уже с вашим праведным судом.

Олена. Ой нѣт, той собацѣ Богумилѣ дайте хоть лем 12 корбачи, абы тямила, як треба моим коровам молоко отберати.

Честножив. Люде! знайте што Бог на небѣ, памятайте на Бога, и судьте по правді, абы и вас так Бог судил; Я невинный человѣк, но знаю же и честна Богумила невинна, смотрѣте на душу люде, кайтеся, бо Господь не стерпит безбожность вашу.

Явленіє  IV.

Мудроглав и предешніи.

Мудроглав. Дай Боже вам здоровля честна громадо. — (Не смотрят на него). На перед вопрошаю вас: естели вы люде, или звѣрѣ, есте ли вы хрістіане, или погани? — О на истѣ вы честнаго, богобойнаго и православнато народа славеньскаго члены быти не можете; — бо славяньскій народ богобойный, а вы Бога и не внимаете, народ той е справедливый, а вы судите неправедно, и за тоту паскуду, дѣдкову юху и душу продасте; уже пересмердѣлисьтеся паленьчисков. — Окажите што вам начинив богобойный и роботный человѣк Честножив Васіль, што порядна Богумила? чему их так катуете?

Судій. А што вам Дяче до того, мы судиме справедливо, а кедь хочете знати, та ваш честный Васіль злодѣй, а Богумила с ним держит.

Олена. И босорка є, от моих коров молоко отяла. —

Мудроглав. Васіль злодѣй? — О вы очаянны[3]) люди! та ци є между вами, ци є в селѣ Васілеви подобный честный человѣк?

Суді й. Так є, не є такого другого, бо ту нихто конѣ не краде лем Васіль.

Олена. С Богумилов.

Судій. Так є с Богумилов; — а чому же так обогатѣли?

Присяжній. Так є, то истинна правда.

Мудроглав. Так є истинна правда — о вы сойки, вы пяницы огавныи; — Васіль, и Богумила хоть и небогатыи, но с помочи Божой вшитко мают, што им потребное; — а вы вси сходобнѣли;**) а то уже иста правда; — але што тому за причина? но слиште я вам повѣм, бо Васіль с Богумилов непрестанут робити, усилуются, працуют не ходят по корчмах, не пяницы суть, як вы; — а вы уже пропали со всѣім, бо ходобу вашу а сесь чорт (на Чмуля указує) забрав.

Чмуль (сердитым голосом). Хто! — я? я не злодѣй, мене честна громада познає, няй повѣстъ ци я забрав, просьтеся и муд­рого Юрка, — а вы дяче идьте до чорта, хто вас ту звав; бо я на вас право положу, за мою честь.

Мудроглав (несмотрит на жыда). Вы вси пяницы уже ’сте всю худобу попропивали, бо из смердячои корчмы ани не выходите, упиваєтеся день — днем, в ночи коргелюете, а в день лежите; — стид, ганьба, уже и одежды доброи не маєте на грішном тілі, боси ходите як псы, поле вам пустое, а волу уже й десять не є в ці­лом селѣ; — кедь чужій человік заблудит ту, думає, же цигансокое село.

Суд і й. Та мы цигане?

Мудроглав. Працуете по циганьски и маете по циганьски, бо яка праца така плаца; — дань уже два роки неплачена, Панотцева роковина задержана, моя платня пропала, уже єдного честного дома не є, будынки вам на громаду летят, церковь давсь завтра упаде, дѣти вам голи, а вы цундрами трясете, голодом моритеся лем проклятый жидище тые як веперь.

Чмуль. А вы дяче мовчте, — хто вас за Прекуратора поста­вив? — видите панове господари, як ми чести урывае; — а не знаєте ’го из села выгнати? не знаете же он ваш слуга? — а так вам смѣе лузати?*) — а вы незнаете што му треба?

Судій. От завтра глядайте собі мѣсто Дяче; — мы такого мудерця не хочеме; и панотец може с вами ити ’де хоче, — наша церковь, наши дідове ю справили, найдеме мы собѣ Попа и Дяка.

Мудроглав. И Панотец, и я пойдеме коли хочеме; и на истѣ, кедь вы непоправитеся кедь того окламника, здѣрьцю и душ ваших пекельника, Чмуля и Мошка, што вас пекельновь юховь напавае, не лишите та на истѣ отидеме; бо с вами уже порадити не мож; але знайте, же и вы выпустѣете як Содома и Гомора, бо Господь долто терпит, але раз прійде час, коли уже каятися не скоро буде.

Федор. О пустиннику не йдеш, я тобі укажу што Федор го­ден; не знаєте ’го там ид Васільови положити.

Мудроглав. Раднѣе буду с Васільом у колоді, як с вами у палатѣх бо лѣпша е честному человѣку темниця, як безбожному свѣтлиця; бо Васіль честный богобойный человѣк, а вы богатый Федоре — — пяниця — Федоре! богатство минеся, а честь нижоли, честь, а добродѣтель єсть бесмертна. Вы сердитеся на честного Васілья, то е естественна причина бо каждый человѣк лем собі равного любит так пяниця пяницю, злодѣй злодѣя, а честного человѣка убѣгає, як бы стыдался от него. Так Васіль в цілом селі подобного собі не має, бо посмотрьте его будынки, и всю худобу, все в ряді находитея, обыстя его из тесаного дерева усиловно справ­лено, жупою грубо закрытое, пелевня и стайні в ряді стоят и лѣп­ше, поряднѣйше приспособленни, як ваши обыстя, стадо его тучное, поле его так як загорода обробленное, — пчолы лем у него самого суть, он за самый воск и, мед по сто золотых достане каждого року, у него возы кованы и все потребное находится, он не довжен никому, порцію выллатит честно, и грошеньки має за дость. — А вы, о пяницы! — што у вас? обыстя вам спадали, не штобы стада но и пса не маете, поле жиды сѣют, голодом моритеся, — дѣти вам не учатся, словом вы иси уже жебрацы, бо паленька вам не допустит дашто мати: паленька такій дѣдко, што отганяе щастье от дому, от неи утѣкае имѣніе, як чорт от овяченнои воды.

Олена. А што вам до нас, и до наших дѣтей, вы смотрьте Богумилины дѣти. — О знаеме мы чему вы к ней бѣгаете.

Мудроглав (невнимае на Олену). Честножив Васіль днем робит колеса, возы и всячину строит, и сам добрый прибор має, и люди спомагає, каждый день два золоты собы заробит, в ночи струже, робит, мало спит, бо уже в пертих когутѣх ставае, и перед зорьями ’го видно на поли.

Олена. С Богумилов; — ой знаеся то.

Мудроглав. Так е с Богумилов; бо и она працуе, хоть землѣ не має, цѣлый день робит, в зорах праву зберає, корову кормит и прото больше молока и масла має як вы, дѣточки єй робят и учатся, а вы в пянъствѣ и лѣнивстиѣ лежите як цигане; прото Господь благословив их. — Люди позоруйте абы вам праца невинных горенька не была, бо кровавыи труды Честножива и Богумилины до неба кличут, так як кровь невинного Авеля.

Чмуль. Панове Газдове! я бы вам радив, жебы ’сте того дур­ного Прецектора ту зохабили, няй вам ся любит до мене — я го там непущу, — видите же то дурный.

Судій. Но куме дай, там Васільови и той собацѣ по 12 палиц, — а вы Дяку завтра с Богом из села, мы такого мудрця не потребуєме. — Но братя до Чмуля. (Идут).

Мудроглав. Идите, идите до вашей пропасти; выведе вас Чмуль на добрый конец; — Он, он то ту злодѣй, с Юрком, и так знає обмантити розум шаленых — пяниц; — (к Гайдукови обернеся). А ты незясмѣлѣвайся *) перстом кинути тых честных людей; — дораз выпусти их из безчестнои колоды, до котрои вы придастеся. (Иде выслободит Честножива, и Богумилу притомни чудуются; Мудроглав к Судію): А теперь, дайте им назад худобу, бо горенько ѣ платити будете.

Судій. То небуде. (отходит).

Мудроглав. Припали с нову до Чмуля; но уже не є надѣи; уже по шію в пеклѣ суть; а то вшытко про паскудну паленчиску. О Боже просвѣти их! (к Честноживу и Богумилѣ). Идеме и мы от туду, бо ту грѣх, и неправость, — не журтеся, Господь поможе вам; лем Богу служте и працуйте, и вся навернутся вам. (Отходит).

ПЕРЕМѢНА.

Сад по нему пѣшник. Богобой стоит на пѣшничку прислухуєся: — с далеки слышати спѣв и разговор.

Богобой. А там дѣточки идут и веселятся, о як прекрасный є молодый вѣк! — о я уже больше не развеселюся!

(Дѣти колесарьовы, Богумилины и Лестобратовы приходят спѣваючи, каждоє несе зайду велику, Богобой к ним) :

Богобой. А де вы были дѣтятка, так весело йдете?

А н т о н і й. В хащи были ’сме дѣдочку, сбералисме грибы, и ци видите; як много несеме?

Т а т ь к а. Хочете дѣдочку и вы? — выберте собѣ колько вамся любит. — (Отверає зайдочку).

Богобой (бере собѣ еден гриб). Боже ти заплать дѣтинко. (Дѣти вси отверают зайдочки, и просят): —

Дѣдочку и из моих, и из моих берте собѣ; — о вѣть у хащи є досить, — берьте собѣ.

Богобой (бере от каждого). Бог вам заплатит рыбятка. — А ци вы кождый день ходите на грибы?

Антоні й. Каждый день, єще перед зорями, и так коли до школы треба, ити, уже дома ’сме. —

Богобой. Та што чините с грибами?

Антоні й. Та все маємо на обѣд, и на вечерю; потому сушиме и сухи дорого продаваєме в мѣстѣ. — Дѣдочку мы и гроши маєме; — я уже дватцят золотых маю.

Т а т ь к а. А я маю уже пять золотых срѣбных, таки дватцатники маю як сниг.

Богобой. Та за сами грибы только назбирали ’сте?

Татьк а. О нѣт дѣдочку; — бо то с весны на ярь знаєте, идеме в лѣс, збераеме цвѣточки, наплетеме косички и несеме до мѣста, там Панове от нас купуют; — бо то Панове люблят косицы, а една Паня все и хлѣба нам дасть и гроши.

А н д р і й. А в лѣтѣ на потоцѣ рыбы и раки ловиме, и дому принесеме, продаме, бо то Панове слизики так купуют а за пструга великого и двацятник дадут; пак идеме на грибы на ягоды, на черешни, а в осени, на лишнаки, — знаете коли чому час; и так так и сами маеме, и людьом продаме за пѣнязи, так собѣ сбераеме, о мы уже много грошей маеме.

Богобой. А птички не ловите?

Андрій. Нѣт дѣдучку, бо учитель так гварит, абы птички нерушати в лѣсѣ; — бо птички так миленько спѣвают, и увеселяют сердце, пак и вредных черваков выѣмают, и воздух чистят; о мы нерушаєме их, няй ростут, як их Бог створив.

Настя. Видите дѣдучку, нам няньочко цѣлу одежду купив за наши гроши, и еще дватцят золотых маеме, мы дали Панотцови сховати о то нам ся придасть.

Антоні й. А я собѣ купив и одежду и ремѣнь, ножик и книжочку; — такій красный молитвенничок маю, и еще єдну книжочку читальную — знаєте што у Пряшовѣ продавают; — єще и пѣнязи маю, а як больше на збераю та пойду до школы до мѣста, там будуся учити.

Андрій. И я бы йшов, ай бо мой нянько наши гроши забрав, о уже и я бы быв мав 25 золотых, але нянько их проклятому жыдови дав за паленьку; — о я уже му больше недам, ай понесу Панотцови одложити; и як назбераю, та пойду до школы.

Марька. И я лем єдну хусточку купила; а хоть много грошей мала ємь але нянько и мои до Чмуля отнѣс — и пропив; — айбо я му уже не дам и я до Панотца понесу сховати.

Богобой. Дѣточки! няй вас Господь благословит; вы на истѣ честныи дѣти; усилуйтеся, робте, працуйте; — знаете, же Бог человѣка на працу Створив, хто працуе усилуеся, той и має, но все с божовь помощевь. бо знайте дѣточки: як мы Богу так нам Бог, и як присловко є: як ты Богу до церкви, так тобѣ Бог до мѣшка. — Не смотрьте, вы Федорця, бо той безчестный; Ой с того ничь доб­рого не выцвѣне.

Явлені є VI.

Колесарь, Богумила, Параска и прежніи.

Богумила (плаче руки ламле). Ой дѣточки мои дѣточки! уже я вас доховала, о ’де вы ся теперь подѣете?

Антоні й и Настя (разом). Мамо а што вам є, чом плачете матушко?

Богумила. Ой дѣточки, дѣточки, злочестивыи судій взяли нам корову, и все забрали, голу хижу нам оставили, — а што най горше болит, мене за злодѣйку держат; — все имѣніе моє и честь пропала.

Антоні й (дивится). А прошто?

Богумила. Бог их вѣдае про што; всю мою худобу и колесарьову забрали и Многомавови и Чмулови отдали, больше як 50 галб паленчиска яа наш роваш напили и теперь еще піют непрестанно. О дѣточки, рыбятка ’де вы ся подѣете?

Честножив. Сусѣдко нежурьтеся, Господь небесный видит нашу невинность; неопустит он нас, — о наша справедлива праця не згине, Бог так хотѣв искушати нашу постоянность, абы нас достойных учинив своей милости; — Ци памятаете як Панотец казав на проповѣди за праведного Іова як он утратив всю худобу свою а покойно сносив вся нападенія, всѣ крывды и Господь помиловав ’го, и сторицею наградив му имѣнія, будите покойны, уповай­те на Господа он милосердний Отец, он дає, он бере, в Єго власти суть вся, — да буде воля Єго свята. — Далей узнайте сусѣдко, же як за злов тучов пріемна погода, так за нещастьом, за смутком пріємна радость и веселость приходит.

Антоні й. Не журітеся мамко Бог неопустит нас, Он сиротам Отец є; — порадиме мы тому, я: вам мои гроши дам, та купите собѣ корову, будетеся с нову спомагати, та Господь вам допоможе.

Татька. И я вам дам мои грошоньки, та будете мати на по­требу. — О мамко, не годни мы вам отплатити за вашу старость, котору вы о нас мали; о негодна дѣтина, отслужитися родинѣ своєй; прото матушко пріймите от нас вдячно, што можеме вам дати, а нежурьтеся, перетерпите кривду, знаєте як учитель казав, абы кривды терпеливо сносити, бо хто в нещастю непокойный сам себе губит, як уловленна птичка, котра чим больше мечеся, тым горше ранится.

Богумила. Няй вам Господь нагородит рыбята. Теперь вижу яка я щастлива, бо Господь ми дав богатство великое в моих діточ­ках добрых. —і Антоньку! я хотѣла тебе до школы давати, а о Боже мой! я теперь уже не годна; — ой то великій жаль.

Антоні й. Нестарайтеся Мамко, у Господа суть богатства, по­може ми Бог! знаете як учитель казав: же Добродѣтель перевышает бог а т с т в о. Серице доброє, и богобойное чиста совѣсть, добрый разум, и честь суть таки богатства, што их нихто не годен отьяти. Не журьтеся мамко, пойду я сам до свѣта, Господь помог Єгипетскому Іосифу и ми поможе; — и Татька пойде слу­жити, — но ой матонько, як жаль вас оставити, але то дармо.

Татька. Я пойду до мѣста, буду служити, а гроши вам дам, и все буду вам посылати; — ой годна я уже робити, бо вы мене научили працювати; не плачте, мамко, Бог нам поможе.

Иванко и Настя (разом). Няню и мы вам даме наши гроши спомагайтеся с ними Бог вам поможе. —

Честножив (плаче). Ой дѣточки няй вас царь небесный благословит; — то вы в школі научилися, на истѣ в школѣ! о як то великоє щастя, хто може до школы ходити, аж сердце радуеся, як там молодоє серденько справится, о на истѣ Бог помилує и вас и учителя вашого.

Иванко. Няньочку! прошу вас дозвольте и ми с Антоньом йти; — я будуся ремесло даяжое учити, та буду вам помагати.

Настя. И я бы йшла до службы, але вы як останете сами, о Боже мой кедь бы моя мамушка жила; — а теперь я с вами остану, будуся от нашого Профеасора учити, и вам помагати робити; бо кедь бы вы похорѣли, або заупали, хто бы вам помагав? — Я лем вам буду служити няньочку любезный; — Но ты Иванку незапоминай на нас. —

Андрій. Мамко! и я пойду, будуся дашто учити приготовте прошу вас и ми платя, пойдеме в єдно, Господь попровадит мас.

Марька. А я повинна дома остати. Нянько бы вшытку худобу промарнив, та матери треба помагати, — ой Боже мой Боже, кедь то пяницови дѣти от сироты горши.

Параска. Ой діточки мои, яка щастлива, же вас Бог так просвітив. — Иди Сыноньку с Богом, але все на Бога памятай, на нас не забывай; моли ся щиро Створителю, абы и отца твого просвѣтив, и отклонив ’го от злого обычаю; бо он, — о Боже мой! с Федором по корчмах блудит, и все промарнит.

Т а т ь к а. Настько и Марько, сестрычки, о як ми жаль от вас разлучитися, но я так умѣнила собѣ и с Богом лем пойду, але прошу вас, дозерайте любезну мамочку мою, бо она сама як палец, прошу вас будите єй на помочи.

(Отходят вси лем Богобой остане).

Богобой. Слезы точатся человѣку видущему толико нрав, так много душевных сил в невинных простых дѣточках. — О якое то щастя для человѣка Школа! як там дух сердце, и мысль просвітится; — бо сравным єдного школаря с другим неученным хлопцом, о яка между ними разлука як между голубом ;и ястрябам; школьски дѣти усилуются працовати, робити, а лѣниви, пецухи лем бѣгают, лѣтают и вдячнѣйше по жебрѣх пойдут, як роботы пріймут; хто бы быв то думав перед десяти роками, же єдна дѣтина забавляючися через лѣто 25 золотых може собѣ заробити, кому бы было пришло на розум, же за грибы, ягоды, лишнаки, черешни, косички една дѣтина себе одѣти, и еще гроши собѣ набыти годна? — а потом як доброго и щирого сердца суть школяри, убогого жебрака як вдячно, як щиро, як радостно опоможут, и щирою наремностію пожалуют. — О давно того у нас не было слышано, давно дѣти бѣгали все лем игралися, камѣньом метали, по коли пастухами были, там сваволили, грѣшили, кляли, єдно от другого училося скарѣдно говорѣти, красти, шкоду робити, словом: давно дѣти росли як быдлята в лѣсѣ, як дики люди, а Бога мало познавали, и прото выросли як дерева и безчестныи люде с них сталися, гор­шіи от тых, про котрых праведний Бог свѣт потопою загладив; — а теперь аж душа радуеся, кедь видит просвѣщенну, и ученну дѣтину, як она знає чести дати людем, як знає ножаловати худобного, як отца, матерь чествовати и спомагати, словом жіе и росте Богу на славу, людем на годность и собѣ на ползу. — О Боже помози, абы наш народ увидѣв сіє добро, и не жаловав маленьку ону платню, за котору другим ученным набродам сравнитися може. — О школа, школа, нравов стодола!

Явленіє VII.

Честножив Иванка, Параска Андрея, Богумила Антонка, и Татьку за руку веде, мают зайдочки на плечах, и палицѣ в руках, Марька, Настя их плачучи выпроважают, Мудроглав с ними йде, а Богобой стоит призераеся; — с далека Федорцьо подскакує, и больше дѣтей.

Антоній. Мамко любезна вернитеся уже дому, вернитеся, мы помаленьку пойдеме. ’де нас Господь попровадит.

Т а т ь к а. Вернитеся уже, а не журьтеся, мы так будеме ся справовати, як вы нас учили; — суть еще и тут добри люде, они вас будут тѣшити и ратовати, и мы вам заженеме што буде можна, — поздоровте еще раз нашого доброго Пана Отца, будьте здорови.

А н д р і й. Верните и вы мамко, а давайте позор на Няня, нелущайте ’го до корчмы, няй вас Бог милостивый помилує.

Честножив. Сыне мой, и вы дѣточки, няй вас Отец небесный провадит, уповай на Господа, злое дѣло убѣгай и чисту совѣсть сохраняй, бо добра совѣсть є потѣха в бѣдах; — словом отдавай божое Богу. Царево Царю, и людем чини то, што от людей сам собѣ желаєш, так Господь буде с тобою, — Бог няй тя провадит и Ангел хранитель веде.

Мудроглав. Не так дѣточки! — поставайте рядом. (В ряд поствают). Вы дѣти, неискусни до широкого свѣта беретеся як птички из гнѣзда на крила пущаетеся; — но вы єще свѣт непознаете, я вас научу, слухайте: Свѣт изобразите собѣ як єдное великое село, ’де суть разных полов, племенов и разных нравов, и обычаев люде; там сутъ честныи, богобойни, справедливи, усиловни, добрѣ люде, але суть, — и то с большей части, суть лѣниви, неправедни, бесчестни, безбожни, лукави, фалшиви окламники, заздросливи, словом свѣтовіи люде; — Но знайте, же честный, богобойный и усиловный человѣк, от неправедных дуже много скорб, и гоненій терпит, бо діавол пекельний всягды своих має помощников, котри на праведного нападают, так як ястрябы на невинных голубов, як волцы на ягнята; — но Ангел хранитель заставляє праведного, хоть и многорази Господь допущае на него искушенія, як на праведного Іова, на богобойного Іосифа Єгипетского, но по­жалує его як милостивий Отец, и лотѣшит ’го с нову. — Прото дѣти Бога на сердци майте, всегда с честныміи людми схожайтеся, с богобойными товариште, а злых, фалшивых нечестивых, лѣнивых остерігайтеся, бо блажен муж, и же не йде на с о вѣ т  н е ч е с т и в ы х. Найбольше варуйтеся от пяниц, и так реченных коргельов, марнотратников и бездѣлников от корчмы утѣкайте як от бѣса пекельного, паленки и иного напою не вкушайте, свѣжа водичка няй буде вам напой, а хлѣб ѣдло; но и остарѣгайтеся от безчестных особ, они праластят сердце, и приводят на блуд человѣка. Далей: до церкви, усиловно ходьте, Богу ся мольте, каждому честь давайте, и нестыдайтеся, убогих ваших, но, честных родителей, не ганьбитеся повѣсти, же вы Русины, народ ваш в чести держите, и заступуйте; — Так Отец небесный благословит вас, подасть вам силу и поможе вам в всѣх дѣлех и скорбех ваших; люде же будут вас чествовати и так с помощію божіею найдете сокровище на небѣ и на земли.

Теперь же дѣточки поклякайте на, колѣна, испросьте благословеніе от родителей и так во имя Господне пустьтеся на крыла щастя ваше глядаючи.

(Дѣти поклякают и родичи их благословят, и так поставают, цѣлуют родителей, учителя и другов говорячи:

Будьте здорови. —

(Пристоящіи плачут, а дѣти позбераются спѣваючи):

Зберайтеся дѣти

Як птички на крыла;

Широкій бѣлый свѣт,

Всягды земля мила.

Всягды єдно сонце,

Всягды една доля,

Всягды промысл божій,

Всягды Єго воля.

Хоть куда пойдеме,

Все Бог буде с нами,

Он нас попровадит

Горами, лѣсами.

Хоть ’де повернеме,

Все Богу служити

Будеме и честно,

Богобойно жити. —

А вы братя люди,

Здрави оставайте,

Няй вас Господь тѣшит,

На нас незабувайте. [4])

(Єще раз идут и цѣлуют своих и отходят).

Богобой. Голт дѣти! вы сами непойдете, вы свѣт непознаете – я поведу вас и заведу в широкій свѣт хоть о єдной нозѣ, укажу вам дорогу, и буду вам за вожда; — но смѣло за мною.

(Богобой наперед, дѣти за ним идут).

Федорьцо. А ’де вы йдете хлопци?

Антоні й. Будь здоров, а полѣпшися, честно ся справуй, иди до школы, и слухай учителя.

Федорьцо. Не учи ты мене; но лем идите одорванци, **) ми не потребно с вами ити до свѣта, я не свѣтовый; — о выжію я и ту с моими дукатами, менѣ нянько купит село, та я буду Паном, аж буду, а вы можете и до Вѣдня ити, та все жебраки будете.

 

ДІЗЙСТВІЕ III.

(случаеся по 10 годах позднѣє).

Д о м  Ф е д о р о в.

Явленіє  І.

Федор в худобной кучѣ сидит на лавицѣ, в лихой одеждѣ, в хижи не є ничого, журится. Олена лихо одѣта, боса стоит в кутѣ плаче.

Федор. Правду ми Панотец казав, правду гварив и учитель, но я неслухав, худобка минулася, грошеньки чорт забрав, хижа спустѣла, теперь кусок хлѣба не маю; — О прятели мои ’де ’стеся подѣли? Покля Федор богатый быв, докля кормив, поив лестников, та и пріятелей мав, а теперь непожалує нихто худобного Федора; так то правда, же худоба в самотности, худобного каждьій потупт, худобный стыдится каждого; — але и то правда же Бог платит каждому справедливо. О дукаты мои, як ми ся минули, я думав же на вѣки будут держати; а теперъ богатый Федор голоден, оборваный, босый як пес; — О Боже помилуй мня.

Олен а. Ой так можешь ты уже молитися, коль єсь промарнив богатство, и мене нещастною учинив. О кедь бы была я того знала, нигда бы я твоя жена не была; — я вихована як соколик, выросла в богатствѣ, в роскошах, а теперь хожу ги циганка кусок хлѣба жебручи, а то все про тебе марнотравнику, [5]) — ой нагнав ты мене до кузього рошка. Федоре! я тя лишу, я с тобовь больше жити не буду.

Федор. Як ти дяка. То правда же я марноторатив, я забыв о Бозѣ, я до дѣтка жив; но и ты лѣтіша не была, — Олено! ’де муж марнит там пол бѣды, але ’де жена блудом ходит, ’де жена пессѣми путьми ся пустит, там вшитко до дѣдка пропадає.

Явленіє II.

Богумила убрана порядно, несе горнець молока и бѣлый хлѣб и дає Оленѣ.

Богумила. Сусѣдко не потупте божій дар, ану похлипайте мало солодкого молока, а закусьте хлѣбика, бо вы дуже хвора, прошу вас пріймите. —

Олена (с презрѣніем). Я от тебе ніе прошу, держ собѣ твоє молоко; я нестерплю, абы ты из мене смѣх собѣ чинила (Обертаєся от Богумилы).

Богумила. Сусѣдко не сердитеся, пріймите ласкаво; видите мене Господь пожегнав, ніяй му буде честь, и хвала; — я вам все принесу, вѣть Бог прото нам удѣлит, чтобы ’сме и другим удѣлили, прошу пріймите пріятно; Господь милостивый єще и вам наверне, так як ми навернув, не очавайте, уповайте на Господа, он сам годен вас потѣшити;

Федор. Боже вам заплать сусѣдко о вы честна особа, я стыжу ся вам до очей поглянути, я вас дуже оскорбил, но теперь Гос­подь заганьбив мене пышного. Сусѣдко молю вас отпустите ми великій мой грѣх.

Богумила. Любезный Федореньку, не оскорбѣли вы мене, я о том больше не тямлю; — Божое то розположеніє, да будет воля Господня, Божа воля что бы крывды терпеливо износити; о колько раз прогнѣваєме Бога, и он все милостивый прощає нам; он поможе и вам лем неопустьтеся Єго, не оддалится рука Божая от вас, памя-

тайте на свята слова Пророка: Уелышит тя Господь в день печали, — п ос лет ти помощь от святаго, и дасть ти Господь по сердци твоєму, о ставайте здоровеньки с Богом (отходит).

Олена (мечеся). Єще и тота собака высмѣваєся с нас! Федоре! я то не годна стерпити, — я йду, я ту не буду, пойду межи люди, ’де мня нихто не знає, волю служити, а смѣх из себе чинити не дам.

Федор. О ты скарѣдна грѣшницо, и доброє дѣло не узнаєш; ты завзята бабище; подякуй Богу, же тя люди не лишают в бѣдах, и скорбех єще гордитися, то уже истинное неблагодарство, то злоба діаволя. — О Боже мой милостивий; О праведен еси Господи, и прави суть суды твой (бере горнец и хлипає). Так богатый Фе­дор худобному нигда еден пѣнязь неудѣлив, а теперь из чужои ласки годуеся! На Олено похлипай, а поправся (Олена гнѣвливо бере и ѣстъ).

Я в л е н і є III.

Честножив и прежніи.

Честножив. Дай Боже вам здоровля еусѣдко! не презрѣте Федоре, што ми Бог пожегнав пріймите вдячно. (Дає Федорови єден хл іїб и груду сыра).

Федор (плаче). О брате мой, та тъі не сердиш ся «а мене? — о брате Васілю як я стыжуся, як я тебе образ ил , и россьшав, а ты еще помагаєш іми в моей ускости. О сусѣдко ци можеш ты ми от- пустити мою вину? я тебе црезрѣві, а ты в ускости мене защищаеш. Брате киідъі*) видѣв сердця мого рану, то велика болѣзнь, то в смя- теніе, то стьід приїводит душу мою’ (на голос плаче).

Честножи в. Федореньку перебачте, не журьтеся, уповайте на Господа, помните на праведного «Іова Господь взяв да буде воля Єго свята».

Явленіє IV.

Мудроглав и прежніи.

Мудроглав. Федоре, адде вам Панотец послав мѣрку зерна, и поздоровляє вас абы ’стеся нежурили. Зачните с нову во имя Господнє працовати бо солодкій ячминный хлѣб власными руками заслуженный як из чужих рук пшеничный!

Ф едор. Господь няй заплатит вам и Панотцови. Но я стыжуся Панотца, и вас соромлюся, бо я вас дуже оквилив.

Мудроглав. Нич не стыдьтеея; Панотец не гнѣваєся и я не уважаю на минувшеся время; лем вы Федоре зачните другій живот, працуйте мозольтеся, а на корчму крест вержте, та вам Бог поможе, у Бога суть богатства, он исравленного грѣшника милує, и по­милує.

Фе до р. Ай так пане дячку, та як зачати, ани худобки, ани серстины не маю, ани землицѣ, словом ничого на свѣтѣ.

Мудроглав. Та дайтеся до ремесла, до якой либо роботы, наприклад научитеся коши плести, рѣжте прутя, то не тяжко ся научити, не ганьба и мѣтлы правити, а коши на возы, и на други потребы правити є забавка лем, и из того честно мож выжити. Соединитеся, спойтеся с честным колесарьом, он вас буде управляти, и так с помощію божіею єще можете достигнути став прежній.

Федор. Боже вас благослови Пане дячку; яж теперъ вы менѣ розума додали, на истѣ так буде, о уже не боюся голоду. Брате колєсарю, я тебе дуже образив, но прошу, и перепрошую тя, отпусти ми, прійми мя к собѣ за помощника, я знаю и робити, буду кошики плести, будуся усиловати буду с тобовь робити, буду ти служити як найвѣрнѣйшій слуга. О дай Боже здоровля, не боюся голоду;

—                   жено нежурься, ты будеш прутя рѣзати, я кошики плести, Бог нам допоможе.

Олена. Та плеть собѣ, тай плеть, я не прото ся отдавалася за тебе, абым кошики плела верни мою худобу штом ти принесла.

Ф е д о р. Твоей худобѣ ты сама шию сломила, пусто жючи, лежачи и роскошуючи, надобыла есь, што теперь маєшь; як єсь собѣ постелила, так будеш и спати.

Я в л е н і є V.

Чмуль в шапцѣ, и непоклонится, — и прежній.

Чмуль. Федоре порахуймеея, я уже не можу так довго ждати, —бо де мой интерес, де лихва от грошей, єще довжен єсь 97 золотых 48 крейцаров в срѣблѣ. Но коли вьшлатиш? ге?

Ф е д о р. Чмульку! Бог ти заплатит, я уже не маю чим платити; — вѣтъ вшытку худобу мою забрав есь, та де бы я ти довжен!

Чмуль (с гнѣвом). Хто? я забрав? твою худобу чорт забрав не я, я не злодѣй, я ти неприписав, о дость моєй худобы у тебе пропало, ты мене россыпав, я про тебе по жебрѣх пойду, а єще

смѣеш повѣсти же ты ми не должен; ци же не тямиш же ты и Оле­на и Федорьцо все ’сте пили як дуты, але уже вам не дам ани на лѣк.

Федор, Ой привѣвты мене на ряд, про тебе я цундрями трясу, и цѣлое село опустѣло ты выссав мою кровь Антіхрісте, ты покрав мою и всѣх нас худобу злодѣю ты змій люди переводимый, горшій от того, што Прародителей в Раѣ перевѣв и окламав.

Чмуль. А як ты ми смѣеш так брехати, ты простый смерядячій Русначе, ты глупый Русин, ты простак! ци ты незнааєш, же я паньскій Арендарь? ци я тя не учив. О Федоре не пій так, пошкодит ти на здоровлю, Федоре, што ты чиниш, ты на нивоч выйдеш; — так я ти все гварив, и просив ем тя, абысь не пив, ой ты мене не слухав. Я мусѣв ти давати; — о я про тебе не тысящ золотых шкодовав бо многораз забыв записати; но але то уже пропало, хоть лем заплати што записано.

Федор. Ой пропав бесь зводителю, ты забыв записати, познаю я твоє діавольское перо, оно десять раз пише, збавив єсь мя худобы, збавив обыстя, чести, здоровля, и розума, моє богатство пересуну­лося до тебе, Юрко ти помагав; теперь уже и Сына мого до товарыства єсь пряв. Няй ти Бог заплатит.

Чмуль. Увижу я, научу я тебе пяницю, дай гуню, и вон из дому, то моє, то менѣ честна громада, осудила.

Мудроглав. Жиде, враже пекельный; ты окламнику, ты діаволе, ци уже ти недость, о ты безбожный чорте, не спокоишся с тым, же цѣлое село про тебе спустѣло, же выссав єсь уже честных хрестян, уже и душу хочеш вылупити от людей; — о найду я и тобѣ ряд.

Чмуль. Я с вами не маю нич, — але я и вам укажу, я вас до прецесій возму, укажу я вам, як треба паньского арендаря чествовати.

Честножив. Иди, пропадь жиде, ты лудигроше, иди до дѣдка, (выдрилит жида вон). А ти Федоре пойди до мене, я ти моє обыстя не жалую бо Господь просвѣтив тя, хоть уже и мало поздно, но все не поздно, покля человѣк жіє, бо лем по смерти не є покаянія.

Федор. Та ты ми годен отпустити крывды мною учиненныи? О брате забій мня, брате я не годен твоєй милости.

Ч е стн о ж и в. Бог няй ти отпустит, прійди, и буди ми братом, моє буде и твоє, но частуйся, на корчму больше не позерай, а от жида, як от бѣслого пса утѣкай (идут).

Олена. Ты идешь Федоре, а я што буду чинила?

Честножив. Як єсь робила, так и маєшь, як єсь собѣ посте­лила так будеш и спати, як єсь посѣяла, так будешь и жати; — маєш руки та працуй, до рота руками хлѣб иде; хто не робив в молодости, няй ся учит у старости (Отходят вси, Олена за ними нарѣкаючи).

Явленіє VI.

Храбростой, воєнный Официр приходит, стане на серединѣ, расмотрює.

Храбростой. Ту они будут, о мои люде вынайдут их. То уже див, так маленькоє село и сами разбойници; тут є склад разбойников, но уже я нападу на него, о мои хлопцѣ розумѣют того.

Явленіє VII.

Вояци ведут мотузами повязанного Федордя, Юрка, и Чмуля и пдиведут их к Официрови.

Храбростой. Но в руках есте злодѣи, давно я за вами трудился, берит их.

Чмуль. Великоможний ексцелленція Пан Официрь, я паньскій Аренідарь, я честный человѣк, хто на мене дойде злодѣство? я прошу пустите мене в покои, бо я свою честь правом буду гля­дати.

Храбростой. А ты пессій сыне, ты всѣм злодѣям началь­ник; о познаю я тебе; думаєш же утаєнно твоє злодѣяство; — а хто Многомавови гроши, а хто конѣ, волы, коровы, а хто Панотцово зерно покрав? — ге? о то уже на свѣтло вышло. Юрку! и ты не­винен? а хто ти товариш.

Юрко. Та хто бы быв як адде Чмуль и Ризник и Федорцьо а инде суть други.

Храбростой (к Федорцови). Так Сыноньку красный! ты молодый червак, и уже до красного ремесла пустив ся, о ты уже совершенный злодѣй. — А хто перешлои недѣли Шафраника опустошив? но ’де товар?

Федорьцо. У Чмуля є.

Чмуль. Та неправда; — я присягну, же я невидѣв, абым ослѣп кедь ємь видѣв.

Храбростой. Но, но, лем не меч ся жидку, то уж моя старость, то найдеся. — А друтаря хто заморочив под мостом.

Федорьцо. То не я; — то Юрко.

Юрко. А ты нѣт? — та хто му голову провалив?

Храбростой. Дость уже дость, уже знаєся все, лем ведите их, а дайте позор, абы не убѣгли.

Явленіє VIII.

Олена наремно прибѣгла.

Олена. Ой сыноньку мой Федорьцю, а хто на тебе наводит; — ой соколику мой, соловѣйку мой, рыбоньку моя!

Хра бростой. Што то за спокуса? ци и она к ним належит?

Олена. О сынонъку, та што то на тебе враги сплели, — (к Офѣцирю). О паноньку будьте ласкави, мой сынок такій як Ангелик, он ани курятко нерушив, он еще и едного воробця не ударив, то блага дѣтина небожатко невинноє як ягнятко; — о пустьте ’го, бо дораз ми сердце путане, рассыплюся от болести. О Федорьцю, Федорьцю (цѣлуе ’го).

Федорьцо (дрылив ю от себе). Иди, пропадь, ты не моя мати, ты винна моего нещастя; о ты нещастна мати, ты отповѣдати будеш за мене на страшном судѣ; ой ты мене привела на безчесть, и на злодѣйство.

Олена. Федорьцю, сыноньку! вѣтъ я тебе любила як голубка, любила як мою душу; я загибала за тобовь, я злому вѣтрикови на тебе не дала дунути, я тебе годавала як соколика.

X р а б р о с т о й. И выгодовала ворону, и ясряба, и тутка.

Федорьцо. Ваша любовь для мене злость была. Вы мене оттягли от школы, вы мене не пустими учитися, вы мене за сваволю и безчесть не покарали; — я ходив як блудный, людем чести ури­вав, с дѣтми ся надерав головы провальовав, ничого ся не учив, над кождым ся сбытковав, учителя высмѣяв, с вами по корчмах ходив, бився вадився, скарѣдно лаяв, кривды, шкоды чинив; — а вы все мене защищали, мене хвалили менѣ бодрости додавали, все из дукатами из ботатством косорили. — Прото я теперь злодѣй; — о мамо, мамо дурна, ты мою участь заложила, а Чмуль с Юрком совершив; и паленочка, ой тота пекельна смола помагала ми, из тав заморочили мене, як рыбу маслагом. Ты мамо причина мого не­щастя; — иди не хочу тя видѣти больше.

Олена. Ой смутку мой смутку! чого я ся дождала?

Федорьцо. Няй вам Бог заплатит за мене.

Храбростой. Но берите их; — ступай. — А жидови худобу треба запечатовати; будеся продавати, абы ся шкоды неплатили; — на перед Богумилѣ и колесарьови мают ся шкоды выплатити, с десять рочною лихвою, а честного судію, пяницю, с присяжными поважте и берите; — но незабудьте Лестобрата понести. — Но ступай. —

Чмуль (дає Официрови гроши, и мругає на него). Пан вели­коможний царскій Официрь! Я не винен, я честный человѣк, я не злодѣй, цѣлое село повість; хто до корчми приходит, я каждому вислужу. — А Лестобрата уже не є, єще в зимѣ до пролубы упав, та затонув.

Храбростой. Бо ты ’го там друлив.

Чмуль. О я нѣт, я ’го не видѣв. —

Храбростой. Ты нѣт лем твоя паленька; опоив есь ’го; але не велика шкода, не треба буде мотуза. О кедь би пси пяници пропали. — Но рушайте. (Отходят).

ПЕРЕМІНА.

Сад.

Явленіє   IX.

Федор с колесарьом прутя струже.

Федор. Аж теперь я знаю, што значит жити, о чому я того давнѣйше не знав? О як веселитоя сердце и душа человѣка, коли честною працею руки занимаются, як здоровий є дух, як здоровоє тѣло, як солодкій кусок хлѣба руками заробленний, як весело ляже человѣк працею трудивыйся, покойно почиває цѣлую нощ, а рано ставав веселий як птичка, здоровий як орѣх. О распамятаюся, як унилый был ми цѣлый день, помѣщиня не мав, голова лупала от пяньства, нич смачно ѣсти не годен бив цѣлый день, ходил як отровенна риба, сердце затвердѣло як камѣнь, уды, и все тѣло так ми тяшкоє било, як би ся на мнѣ босорки носили, а те­перь день весело, и так скоро пройде, як рѣка, вечером помолюся, ляжу, в ночи сплю покойно, раненько стану, к Створителю вздыхну, и радуюся, же жію. — О кедь би бив я того знав, як щасливый был бым до теперь. —Но паленочко, няй тя уже гром убіє, больше ти в моєм ротѣ не будешь, моя нога жидовски пороги не перекрочит.

Честножив. Няй тя Царь небесный услышит, (указує му, прутики складує). А так брате, єден прутик за другим; — завтра кош готовий буде, и уже три золоти заробиш, и так з дня на день Бог ти поможе.

Федор. Брате! єден жаль несносимий чувствую, морит мя грѣх великій, и як червак серденько грые. Брате я сына мого убив, я винен єго нещастію. — О кедь бы быв я Панотца и учителя слухав, кедь бы быв я сына до школы посылав, то он бы быв на той конец не прійшов. — О я нещастный! як страшно отповѣм на страшком судѣ.

Я в л е н і є X.

Настя порядно убрана прибігає, и с радостію кричит с далека.

Настя. Няньочку, Няньочку, радуйтеся; — Иванко пришов и Андрій, и Антоній, и Татька, на так цѣфрованом возику, убрани як Панове, а конѣ таки, як татошы. — О скоро бѣжте Няню — ни, ни сюда идут.

Явленіє XI.

Антоній, Иванко, Андрій, Татька, по пански убрани приходят, а Богобой шкинтає за ними. Иванко бѣжит к Отцу, цѣлуе ’го в руку и, лице, цѣлуе Настку.

Иванко. Няню любезный, по десять роках на послѣдок вижу вас. О як долгоє время не видѣв любезного отца, — Няню солодкій, як я радуюся.

Честножив. О Дѣтино моя, сыне мой, Иванку дорогій (обключаются, цѣлуют, и плачут).

Явленіє XII.

Богумила, Параска, и Марька, и учитель летят, Богумила Антонія и Татьку, Параска, и Марька Андрійка обимают, цѣлуют, и гласкают.

Антоні й. Мамочко солодка, мы вернулися, о як радуюся, же вас здорову вижу.

Т атьк а. Мамко моя прелюбезна, серденько радуєся, вас уже видѣти; минули десять годы, я вас не видѣла, о як летѣла была бым к вам ай бо не мож было, бо Антонько школы не докончив еще был; о слава Господу же єще жієте, же вас вижу, и больше не отступлю от вас ни на крочай.

А н д р і й. Мамушко солоденька, як вы маєтеся, ци ’сте недостатка не терпѣли? — Слышал я нещастя Няньово; — та дарьмо, якій живот, така и смерть, — няй с Богом спочиває.

Мудроглав. Дѣточки и братя мои! я днесь трепещу от радости, бо услышал Господь глас моленія моєго; Слава, во выш них Богу; о Господи хвалю тя, благословлю тя, кланяю ти ся, сла­вословлю тя, благодарю тя Господи царю небесный; — теперь обновится яко орля юность моя, бо ущедрив Господь боящихся єго, яко той позна созданіе наше.

Федор (плаче руки ламле). О Боже мой, Боже мой, — лем я радости не маю; — и тому я сам винен.

Мудрог ла в. Но діточки скажите нам, ’де вы были, и што ’сте надобыли?

Антоні й. Любезный Пане учителю! нашу участь и щастливу долю по Бозѣ вам найбольше, погомже родителям нашим благочестивым благодарити мы повинни; вы нас просвѣтили, вы нам доброє сердце, и чести любовь вкоренили, вы нас щастливыми учинили. Но слыште нашу судьбину. — Нас честный Богобой, як Ангел хранитель провадив аж до Пеща, на пути учив, и годовав нас як неискусных чужостранцев, в Пещѣ запровадив нас до ка­зармѣ; мы там за єдну цѣлу недѣлю были, а вояци нас годовали хлѣбом и чим могли. Минувшей неділі приходит отец наш Бого­бой, и мене є собовь взяв, привив до великого дому, и єдному молодому Панови отдал мя. — В том домѣ заложил я основу моего щастя. Я моєму паничови вѣрно служил, шматы му чистил, — и до школы ходив. Панич мой про усиловность, и вѣрность полюбил мене, ратовав с книгами, одеждою и грошми, а на конец за пріятеля пріяв; — так я с помощію Господа школы выходив, цензуру положив, а теперь слава Богу я Адвокатом и Діректором остал такой у моєго богатаго панича Барона Богослава, доволен ставом моим, и судьбою ми опреділенною. — А Татьку тойже добродѣтель Богобой отдав сестрѣ того самого Пана, и так мы все в єдно бывали; — она скоро научилася шити и вышивати, и всяки женски роботы, честно ся справовала, и вѣрно служила, так же ю добра панѣ ей полюбила, вси ключи єй отдала, а теперь дуже тяжко ю отпустила, но так богато обдаренну, же єй худоба на три тысящ золотых цѣнити ся може.

Иванко. А мене няньочку честный Богобой запровадив до єдного богатого купця, я там служив и учився, купец полюбил мя, отдал ми в руки весь товар свой, — я вѣрно, и порядно ним управял, так усиловался, як собѣ самому; прото мой купец єдину свою дѣвочку ми за жену обѣщал красную як свѣт, добру як Ангела. Ой я найщастливщій человѣк нод небом; и того щастія вы Няньочку и любезный учитель мой Мудроглав, так и хранитель мой Бого­бой строителіє; няй вам Бог заплатит. — И прото любезный няню, вы немовольтеся с колесами, подьте ко мнѣ, я вами не буду ся стыдати, ни моя жена, она знає, же Отец мой простый селянин. —Честножив. Я сыне мой ту умерти хочу ’демся народив, а працовати буду, покля ми сила етане; а ты провадь с Богом своє купетство, но внимай, чтобысь никого не окламав, не обѣдив, бо знай несправедливо стязанно имѣніе разорится схалѣе як снѣг вес­ною от вѣтра, соньця и дождя; — коль тя Бог благословив, буди ему покорный, дай Богу славу, а людем честь, я больше от тебе не желаю.

Иванко (к учителю). Но вы пріймите от мене любезный учителю ту маєте; (дає му мѣшок из грѣшми).

Мудроглав. Я не пріймаю от тебе ничого, лем доброє сердце; сховай собі, и дай нищим, я с помощію Бога маю из дня на день, больше не потребую, моє багатство є чиста совість,

И в анко. Честно є Учителю мой, та возмите, и отдайте на Церковь, справте з того ризы; — але учините вы ми єден дар; — я прошу вас, дайте ми сына вашого, я му буду за отца, я ‘го учиню человѣком.

Мудроглав. За то благодарю ти и вдячно ти дам, бо с тым образом найбольшу єсь ми учинив радость.

Андрій. А я матушко ремесло учился, — мене любезный Отец наш Богобой запровадив до єдного кушнѣря, той честный и богатый майстер пріяв мене, за три роки выучив ремесло, и уже свѣта походив; я быв уже в Вѣдню, Берлинѣ, Варшавѣ, Кієвѣ, Москвѣ, Петербургѣ, видѣв свѣта, знаю як люде жіют, теперь слава Господу маю грошеньки, знаю добрѣ своє ремесло, зачну с Богом сам, тут буду ремесло моє провадити, в мого отца домѣ поставлю фабрику, но перше оженю ся мамко, и єстьли вам и Богумилі любится, я Татьку собі избрав за будущую супругу.

Богумила. То вашоє діло, не моє, я лем радоватися могу.

Татька. Мы уже давно собі слово дали, и Антоній на той изволив, и мы толт.ко вашого благословенія ждаєме.

Богу м и л а. Няй вас Бог вседержитель благословит.

Татька. (Цѣлуе мамку в руку также и Андрій, обертався к Парасцѣ). И вы мамко довольни будете с невѣстовь.

Параска. О я дуже довольна, няй вам Господь поможе.

Андрій. Теперь два домы в єдно споите, в єдном устрою фабрику, а вы два мамушки будете собѣ сестры, будете господар­ство провадити, а любезный нам отец наш, защититель, наш Ангел хранитель Богобой буде у нас покойно жити, и по многих трудах на старый вѣк спочине, он буде наша потѣха наша радость.

Антоній. А я с моєй стороны придам вам 500 золотых, дайте на лихву, котру дѣдочкови все оддаєте, абы он скудости нетерпѣв у старости, а по єго смерти остане сумма она на основаніє фундаціо, на єдного школяря.

Иванко. И я вам придам на тойже конед 500 золотых.

Богобой. Дѣточки мои, я только добродѣтели незаслужив; — я вас провадив до свѣта, и не иноє было моє намѣреніе, як чтобы из потопленного до селѣ карпато-русского рода воздвигнути особы, чтобы им подати способ гражданьскои жизни. Бо естли всегда лем при давных обычаях останеме, то всегда будеме там ’де Отцы наши морилися; а естьли еден другого спомагати будеме, то не за долгое время, вырости можеме в народ великій, и свѣту полезный. Так теперь, дѣточки, вы не стидитеся вашего племене, вашего честного рода: спомагайтеся, спомагайтеся и сродников ваших. Ты Андрійку возми до твоей фабрыки руских хлопцов и учи их ремесло, якое ты научился, ты Иванку возми с собовь больше русинов и подай им способ щастія, якое и тобѣ Бог указал такожде и ты Антоньку усилуйся народа твоєю щастіе воздвигнути, так весело увидите же бѣдны русине двигнутся и с помощію Створителя разцвѣнут як богатая нива по благой росѣ. А я уже с радостію устану у вас, не буду лежати лѣниво, и понеже на поле уже ити не годен, буду вам загороду пильновати, и куплю пчолы буду их дозерати, то буде моя забава и покажу обивателем; же не винныи мушки великій в господарствѣ принесут прибыток, бо уже наши русины — ой шкода велика — сію господарства часть оставили незнаючи, же воск Богу на хвалу, а мед на ужиток людем неоплатимый дар Божій є.

Явленіє XIII.

Храбростой и прежній.

Храбростой. Боже вам дай горазд! Я слышал, же у вас свадьба готовится, тому тѣшу ся, бо я военный, люблю веселитися; мы уже свыкли все весело жити! — но, ’де е юноша, и котра молодиця.

Богобой (приведе Андрея и Татьку). Адде суть.

Храбростой. Но гаразд! то хорошій сход; — не пріймете мене за дружбу.

Андрей. С благодареніем:.

Храбростой (к Богобою). А ты старый вояк был? як вижу ты староста.

Богобой. Я ваше благородіє! то мои дѣти по сердцѣ. Я раненный старец, за царя ногу положил, но єще и голову положу естьли потреба буде; — о благодарю Господа, же про мого царя хоть едну ногу пожертвил.

Храбростой. Прекрасно! Бог ти нагородит в животѣ вѣчном; — но еще єдно дѣло маю, сукій сын Чмуль цѣлое село спу­стошив, его склад продался, и праведный суд царскій повелѣл выплатити шкоды невинным учиненныи; — а де е честный колесарь?

Честножив. Адде я ваше благородіє!

Храбростой. Вы колесарь? видно вам по очах же вы честный человѣк; — адде вам за вашу худобу присудилися 800 золотых; — пріймите то ваше. А ’де Богумила?

Богумила. Я ваше благородіє.

Храбростой. И вам присылае суд 600 золотых с лихвою; — еще тут єсть якійсь Федор пяница, он хотяй не заслужил милости, бо его сын с Чмульом соединенный злодѣй быв, и вчера ’го повѣсили, но єднако суд ему посылае 700 золотых; — гей буде мати за што пити.

Федор (плаче). О Боже мой Боже! чого я ся дождав! Сына ми повѣсили, жена ми свѣтом пропала, худоба спустѣла и тому я сам винен, бо я слѣпый быв, я о Бозѣ забыв. Теперь я новый честный живот начинаю; я уже не отступлю от тебе брате колесарю, буду с тобов прадовати и за грѣхи покутовати, я гроши не хочу, бо уже за руками хочу солодкій хлѣб ѣсти; — ми гроши не треба; — Дячку возмите, и дайте их ма Церковь, бо уже на истѣ знаю, же добродѣтель перевышает богатство.

Мудроглав. То є справедливое покаяніе; Бог вас просвѣтив, о щастливый человѣк, который в животѣ покаеся, и по малом терпѣніи живот вѣчный получае.

Храбростой. Щастливый, щастливый! будете вси щастливи! а по русалях свадьба буде.

*) Друге видання — акаянніи.

*) Друге видання — нас не забывайте!

*) Марнотратнику.


[1] Сорок, сорок вісім, — сто.
[2] В другому виданні — богач.
[3] ’ ) Схудобнѣли.
[4] *) Друге видання — оборванци.
¥) Друге видання — кедь бы сь видѣв . .

Об авторе admin

International Carpathian Institute of State and Law of the Central European
Читать все записи автора admin